Рэйни разительно отличалась от тех официанток, кто, в отсутствие посетителей, начинали разглядывать свое отражение в зеркале, красить ногти или писать смски друзьям. Она, конечно, любила писать смски, но только когда было что написать. И никакие смски не могли бы заменить чтение. Читала Рэй много и запоем, от бульварных романов до книг по генной инженерии, понимая в последних только каждое второе, а то и третье слово. И как минимум дважды в неделю Рейд задавалась вопросом, а какого, собственно, чёрта она забыла на психологическом факультете? Её призвание быть астрофизиком (кинологом, пожарником, летчиком, поднимателем пингвинов, спасателем черепах Австралии, нужное подчеркнуть), она зря теряет свое драгоценное время, которое не сравнится с временными ресурсами фейри. После упоминания о ресурсах фейри Рэйни начинала грустить и думать о брате, который, в отличие от нее, никогда не постареет и все заканчивалось просмотрами мелодрам в обнимку с банками ванильно-шоколадного мороженного.
Это был как раз тот редкий декабрьский вечер, когда посетителей было ровно столько, чтобы успевать читать о веществе и антивеществе, протонах, нейтронах и прочем. В особенности, Рэйни завораживали кварки. Кварки. Как много в этом слове. Даже если ты не знаешь о кварках, это не означает, что их в тебе нет.
- Земля вызывает Рейд, как слышно, прием. – Раздался скрипучий голос за её спиной, Рэйни быстро обернулась, захлопывая книгу. Лепрекон Карл (или, все-таки, Гюстав? Ему необходим бейдж!) с укоризной кивнул в сторону дальнего столика, ворчливо добавив, - Посетитель.
Девушка с недоверием перевела взгляд в указанном направлении и нахмурилась. Обычно Рэй всегда слышала, как открывается дверь и входит гость, но в этот раз либо поддалась чарам кварков, либо гость был идеальным разведчиком.
- Up, down, strange charm, top, bottom, if you don’t know what a quark is it don’t matter you still got 'em…* - Тихо напевала Рэй, пряча тоненькую книжку под блокнотом для записи заказа. Ей внезапно подумалось, что Рэйни Рейд существует не в единственном числе, есть еще одна – из антивещества – которая живет где-то в другой Вселенной, ибо все части вещества симметричны. И, возможно, в той самой Вселенной антивещественная Рэйни Рейд – астрофизик. Эта мысль грела её душу.
- Добро пожаловать в Драконью Голову, - дежурно начала Рэй и осеклась, заметив цвет глаз незнакомца. Завораживающая вселенная черных дыр, которая может только присниться. После нее впору просыпаться среди ночи и долго вслушиваться в реальность самой себя – все кажется, что не проснулась, кажется, что не выплыла из этого абсолютного и насквозь чернильного океана. – Какие необычные кварки.
Заворожено, словно увидела Санта-Клауса, Рэй старалась ухватиться за монотонный шум бара – бесконечно тревожный зуд, трещины в тишине, сочившейся с плоскости векового дерева – и попытаться отвести взгляд от таких необычных глаз – блестящие антрациты, мглою затопленные звезды – не выглядя при этом полной идиоткой. Она видела множество фэйри, чей вид способен был любого смертного довести до дома с мягкими стенами, видела готов с линзами, имитирующими демонические глаза из сериалов про охотников на нежить, но все эти знания были не тем.
- О, боги, какие кварки, я несу чепуху. – Девушка мельком бросила взгляд на лежащий перед необычным посетителем предмет (острый укол любопытства, любопытной Варваре на базаре фэйри нос оторвали, глаза выжгли, язык вырвали, бедняжка Варвара, Рэйни рассказывали эту историю с детства и она так ничему ее не научила). – То есть, Вы готовы сделать заказ? Я умею приносить чай, кофе и еще много всего, кроме чепухи.
Хотя, по мне этого наверное не видно. – С досадой подумала Рэй. Она затылком чувствовала, как усмехается Карл-Гюстав.
Когда-то давным-давно Мэтт рассказывал ей о дарклингах, но до этого момента Рэйни не встречала ни  одного. Не сказать, чтобы девушке они покоя не давали, просто любопытство, зверски убившее столько кошек, обратило свой маниакальный взгляд на семейство Рейд столетия назад и отворачиваться не собиралось.
Тьма волнуется раз, тьма волнуется два, ты застываешь на три в объятиях у темноты. - Словно забытая мелодия музыкальной шкатулки пронеслось у Рэй в голове.
*песенка о кварках

Боже мой, он еще и француз. – Обреченно подумала Рэйни, испытывая острое желание растечься лужицей высококонцентрированного восторга и сквозь трещины просочиться в подпол, где тихо, спокойно и никто не тревожит внутренних филинов, кроме, разве что, пауков. Рэйни всегда отличалась излишней впечатлительностью, которая порядком тяготила окружающих.
Рейд сосредоточилась на записи заказа (книгу, при этом, пришлось зажать подмышкой, иначе пальца отказывались удерживать одновременно ее и блокнот), которую делала скорее для вида, чем действительно ради пользы – она не страдала плохой памятью, да и голос незнакомца, как оказалось, обладал для нее особым свойством въедаться в сознание бархатным посвистом, словно взмах птичьего крыла. Рэй задумчиво покосилась в сторону барной стойки, где все также ехидно щурился в ее сторону Карл-Гюстав и скорчила ему страшную рожицу.
Ей подумалось, что если в Драконьей Голове не найдется ни одного апельсина, она пойдет через черный ход, покупать его в ближайшей продуктовой лавке, лишь бы увидеть, как выглядит самый счастливый фэйри с глазами-зеркалами самой полуночи, если всматриваться в них дольше мгновения – заблудишься в отражениях, искать годами будут, да не найдут. Абсолютно инфернальное зрелище. Любопытство щипало Рэй за щеки, заставляя краснеть, все требовало узнать, как это – видеть такими глазами? Как в линзах? Или все черно-белое? А может, глаза – это вообще для красоты, а настоящее зрение как-то связано с открытыми чакрами или чем-то подобным? Была еще одна деталь, царапающая взгляд Рэйни, словно раскаленная драгоценная брошка на солнце. Его книга. Она притягивала взгляд, словно магнит. Рэй не хватало освещения, чтобы рассмотреть надпись, да и вообще она считала подобное поведение бесцеремонным и неэтичным, но это не мешало ей украдкой бросать на книгу маниакальные взгляды. Девушка была сторонницей теории вечной жизни того, кто создал книгу. Частичка его души оставалась среди строк и в детстве Рэйни ночами подолгу не ложилась спать, перелистывая страницы очередной истории, ощущая себя причастной к чудесам, пойманным на бумагу. Кто-то живет там, в книге. Кто-то, кто мог бы стать ее другом. Кто-то злой или добрый, с острыми, словно птичьи лапки, шрифтом или мягким шелковым стилем изложения, отчего хочется читать взахлеб.
- Маленькие, но важные дела – мои хобби. Обожаю помогать в маленьких, но важных делах. – Сказала Рэйни, удивляясь, когда она успела так осмелеть. Обычно, ее смелости в общении с незнакомцами, проходящие под грифом «подозрительные», а то и «опасные», сводилось к улыбкам и молчанию, достойному монашеского обета. Рэй губ не могла разлепить от горьковатого предчувствия неладного, поэтому максимум, чего мог добиться вопрошающий был кивок или отрицательное мычание. При этом, чувствуя за собой того, кто мог бы «прикрыть» трусиху Рейд ежели чего, она не просто наглела, а самым ужасным образом наглела. С другой стороны, Карл-Гюстав даже с натяжкой не был похож на защитника барышень.
Да я душу продам за то, чтобы меня еще раз назвали этим волшебным mademoiselle. – С внутренним вздохом подумала Рэй, вслушиваясь в блюзовые ноты, сгущающиеся под потолком. В полумраке кожа гостя отливала мерцанием лунного молока, он был похож на морок. Само олицетворение таинственности. Когда Рэйни только пришла в Драконью Голову, ей казалось, что ее ждет жизнь, сотканная из атмосферы фильмов Вонга Кар Вая, в особенности, фильма «Мои черничные ночи». Но некому было готовить черничные пироги, да и фэйри не стремились оставлять свои ключи в емкости из-под старого аквариума, в сопровождении тягучих, блюзово прекрасных историй. Очередная неоправдавшаяся надуманность, черная монетка в копилку огорчений.
- Единственное, в чем я обычно отказываю – плевать в выпивку злейших врагов просителей. – С улыбкой добавила Рэй, обзывая при этом себя идиоткой, курицей и болтливой клушей. Впору идти, красить ногти и смотреться в зеркало. Последнее, наверное, ей бы не помешало – Деклан был демократичен в плане дресс-кода персонала Драконьей Головы. Они оставались вольны в том, что одевать на работу, однако за заляпанные вещи отвечали сами. Рэй обычно ограничивалась джинсами и рубашкой с коротким фартуком, оберегающим от подтеков со столиков, на которые опрокидывали напитки. Самое то, для неудавшегося астрофизика.

Рэйни с благоговением относилась к моментам, которые собиралась запомнить и потом, в глубокой старости, перебирать их, словно драгоценные жемчужины. В детстве у нее существовал специальный обряд запоминания. Нужно было встать в самый центр комнаты, одеть на голову что-нибудь нестандартное (бумажный кораблик, занавеску, носок или просто посадить на нее мишку) и покружиться трижды влево, дважды вправо. Несмотря на всю странность действий, они, все-таки, имели смысл – Рэй старалась сделать что-то необычное, что ее голова обязательно запомнит, а потом, в грозной старости, послужит маяком. Если вспомнишь обряд, то обязательно восстановишь в памяти, что такого особенного случилось в тот день. Или почувствовалось. Деревянные фигурки, выструганные дедушкой, нагревшиеся на солнце. Пальцы, липкие от мякоти алычи, перебираемой с бабушкой для варенья. Сладковатый душистый запах течет из-под разрезанной сочной мякоти. Первый вдох свежего воздуха после простуды, из-за которой вынуждена была сидеть дома. Щекочущий от восторга смех, шипящий в груди, словно лимонад. Лондон, мокрый и холодный, с серебрящейся в свете фонарей моросью и чересчур приторным какао, пар щекочет ресницы, в груди звонко и легко, Мэтт пролил на себя часть горячего шоколада и громко ругается, распугивая кошек. «Mademoiselle», вязкое, словно растопленный горький шоколад.
Рэйни обвела скептическим взглядом полупустой зал и хмыкнула. Ей бы хотелось не иметь свободного времени, научиться терять хрусталь минут не в никуда, а причинно. Стоило появиться лишней свободной минутке, как из темноты набегали душные мысли, приправленные щепотью суеты и горечи, девушка начинала дробить себя на неиспользованные возможности и невыполненные обещания, которые грызли ее совесть и душу.
- Как Вам будет угодно. – Улыбнулась Рэй, проглатывая очередную реплику, не относящуюся к работе и ушла выполнять заказ. Гюстав-Карл встретил вырванный листок блокнота с едва ли не каллиграфическим почерком, усмешкой на губах, которую даже не пытался скрыть. Если бы они были одного роста с лепреконом, Рейд обязательно пихала бы его в бок локтем, его ехидное выражение лица только того и требовало. Но девушка считала подобное поведение некорректным по отношению к карлику, а он этим коварно пользовался.
К счастью, отправляться в поиски апельсина не пришлось – кладовая Драконьей Головы хранила в себе даже грейпфрут, порядком побитый жизнью, но не покоренный. Так, размышляя о превратностях судьбы цитрусовых в зимнее время года, Рэйни вернулась в зал. Опуская на столик перед незнакомцем его заказ, она все-таки смогла прочесть надпись на переплете, но ей это ровным счетом ничего не дало, кроме образного представления о том, как оно переводится. Рэй с детства мечтала говорить на французском, но изучение давалось ей слишком трудно и, несмотря на всю природную педантичность, девушка забросила язык, страшно об этом сожалея в последствии. Отвлекшись на незнакомую книгу, Рейд абсолютно забыла про свою собственную, которую все также носила подмышкой. Книга выпала и звук ее удара об пол прозвучал для Рэйни в унисон с ее опустившимся сердцем. Подхватив незаменимое руководство, подсказывающее как выжить среди черных дыр, временных парадоксов и квантовой неопределенности, девушка, никого и ничего не замечая вокруг, взволнованно пробежала кончиками пальцев по страницам, проверяя их целостность. Мелькали частички галактик и иллюстрации кварков с протонами, в приложении показывал язык Эйнштейн, вроде бы, все цело. Не считая пыли, налипшей на обложку.
- Пол можно было бы мыть и чаще. Но если я скажу об этом Деклану, он решит, что я собираюсь превратить его сокровище в больничную палату. – Скривившись, пробормотала Рэй, не замечая, что мыслит вслух. Взгляд на уборку помещения у нее с Фэйем были взгляды едва ли не противоположные. Деклан сводил все хлопоты к минимуму, в то время как Рэй стоять спокойно не могла, если в метре от нее на столешнице обнаруживалось засаленное пятно. Убедившись, что книга в порядке, Рейд перевела взгляд сначала на апельсин, сияющий охрой, словно капля набухшего солнца, а затем на гостя. – Ой. Прошу прощения. Не быть мне балериной.
Смутившись (Рэйни казалось, что две безликие бездны прожигали ее насквозь, заглянешь в бездну -  бездна заглянет в тебя), девушка прижала книгу к груди, уставившись на апельсин - единственное яркое пятно-якорь среди окружающего полумрака.