Встретив утро в абсолютно незнакомом месте, в компании смутно знакомых личностей, Авада первым делом выругалась, в надежде прогнать утро куда подальше и досыпать до обеда, а то и дольше, сколько дадут смутно знакомые личности (Авада очень надеялась на свой автопилот, который иногда догадывался знакомиться исключительно с совами). Но утро слишком хорошо знало Аваду, чтобы просто так простить ей ночное празднование собственной свободы и торжества закона о правах человека. Головная боль обрушилась с первым солнечным лучом и сколько бы девушка не отодвигалась от него, ненавистный свет крался следом и с упоением садиста выжигал ей глаза.
Вот же козлы эти светлые, а еще на нас бочку катят. – Мрачно подумала Авада, убежденная, что солнце против нее явно кто-то настроил, потому как обычные звезды не способны на такое подлое коварство.
Вяло пошарив рукой под диваном на котором ей повезло заснуть, Авада нашла там несколько рук и ног, чью-то голову и полупустую бутылку пива, которую утащила наверх, лелея надежду, что голова, руки и ноги внизу лежат не отдельно от туловища и груда тел на полу скоро зашевелится.
В задумчивости хлебнув из бутылки, Ада поперхнулась и закашлялась, рассыпая брызги вперемешку с отборным матом. Нет, то, что выветрившееся пойло, которое уже не имело право называться пивом имело мерзкий вкус – это полбеды, и не такое пили. А вот лохмотьями подтягивающаяся память принесла куда больше отрицательных эмоций.
Иногда Авада всерьез задумывалась зачем Морриган нужен такой Оракул – социопат и раздолбайка со стажем, с кучей вредных привычек и ни одной полезной, которая, согласившись таки что-нибудь предсказать, ломается при этом аки красна девица и из всего устроит спектакль, цирк или балаган. Видимо, Морриган в свите не хватало клоунов, да и Авада при Дайре держала себя в руках, потому как склонностью к суициду не отличалась (хотя по ней не скажешь). Проповедуя анархию, Авада при этом беспрекословно подчинялась Морриган, в глубине души восхищалась ею и серьезно подходила к ее поручениям. Но против природы не попрешь, иногда случались накладки.
Накладка произошла и в этот раз. Напившись до полубессознательного состояния, Авада теоретически впала в транс (теоретически – потому как состояние вполне могло объясняться количеством выпитого алкоголя и не нести в себе ничего сверхъестественного) и вероятно на нее снизошло видение (или, что не менее вероятно, глюк имени Гномика-Алкоголика, которого они с соседскими мальчишками в детстве вызывали с помощью стеклышка и грязной машины, а сейчас – ящиками спиртного). Зато увиденное было настолько эпичным и печальным, что девушка поступила так, как всегда поступала в непонятных ситуациях, требовавших немедленного решения – легла спать. Несмотря на то, что утро кроме головной боли и более или менее связных мыслей в голове больше ничего ей не принесло, утром можно было свободно действовать, громко ругаться и не переживать что услышат соседи, растрезвонив страшную тайну всем подряд.
Все еще сомневаясь, а не почудилось ли ей (за «почудилось» ее точно по головке не погладят), Авада решила все уточнить у первоисточника, т.е. того, кто в видении играл ключевую роль, а также мутил воду в болоте и отравлял всем жизнь, то есть Итана МакКаффри.
Если все правда и коварный грешник решит заткнуть глас народа, заору и убегу, бешено вращая глазами. Авось решит, что блаженная, а это может быть заразно, и не станет догонять. – справедливо рассудила Кедавра, сползая с дивана, кряхтя, словно столетняя бабка. Ей стоило больших усилий ни на кого не наступить, зато девушка убедилась, что руки и ноги все-таки кому-то принадлежат и вполне крепко к этим «кто-то» крепятся. Перепрыгивая через спящих, отчего голова протестующе вспыхивала острой болью, Ада кое-как добралась до ванны, отодвинула еще одно спящее в обнимку с белым другом тело и умылась, чувствуя себя гораздо живее. Нанеся боевой раскрас, дабы скрыть синяки под глазами (не комильфо идти обвинять советника Морриган в костюме гопника), Авада вышла не попрощавшись ни с одним из спящих тел.
Купив по дороге булочек (девушка всерьез считала, что допрос гораздо действеннее проводить, когда допрашиваемый и вопрошающий сыты или могут кинуть друг друга булочкой в напряженный момент – все лучше, чем из огнестрельного палить), девушка довольно быстро добралась до дома Итана. В целом, Авада неплохо к нему относилась, по-крайней мере лучше, чем к некоторым из свиты Морриган, хотя и считала его малость странным и местами напыщенным индюком. Но у каждого есть свои недостатки, тараканы и внутренние демоны, которых Авада одинаково ценила и уважала. Поэтому в целом, идея с первоисточником ей нравилась – в случае чего голова Итана могла оставаться на его плечах, а ее совесть продолжала бы свой многолетний сон.
- Открой, грешник! Внемли гласу правосудия! – Еще пара пинков стальной набойкой ботов и Авада прислушалась к звукам по ту сторону двери. Не услышав ни единого, Ада пнула дверь еще раз и не менее громко провопила, - Я тебе булочек принесла!
Все фэйри, которые имели несчастье узреть Аваду по утрам прекрасно знали – если не открыть ей дверь, она все равно войдет, при этом не извинившись за опустевшие дверные петли.

Внешний вид: слегка помятый; темно-серые джинсы-дудки, ремень-обойма, черная кожаная куртка с множеством замков и заклепок, черная футболка с длинным рукавами с портретом Курта Кобейна, рюкзак.